Мой Июнь, ты погиб в октябре…

Мой Июнь, ты погиб в октябре… слишком поздно жалеть.
Ты пришёл в этот мир налегке, босиком, без билета.
И, быть может, кондуктор – судьба осерчала на это,
И сняла тебя с рейса, а ты не проехал и треть.
              Мой Июнь, ты погиб в октябре… слишком поздно жалеть.

Моё солнце, ты вспомни, он нами с тобой дорожил!
Только, видимо знал, что не будет иного расклада.
Он нас очень любил, мы не поняли, так нам и надо,
Что Июнь, выйдя в осень, до наших седин не дожил.
              Моё солнце, ты вспомни, он нами с тобой дорожил.

Мой волшебный Июнь, ты по собственной воле сожжен!
В этой рыжей листве инфернального, дикого сада.
Я тогда удивлён был такою нелепой засадой,
А, точнее сказать, словно острым клинком поражён.
              Мой волшебный Июнь, ты по собственной воле сожжён.

Очень жаль, между жизнью и смертью высокий забор.
Нам так мал этот мир, где бушуют слепые ветра
И бессмысленны боги, включая великого Ра,
Что свои пирамиды, как пёс сторожит до сих пор.
              Очень жаль, между жизнью и смертью высокий забор.

Ты недавно мне снился. Ах, да! Это было вчера.
Я хочу, чтобы небо упало и дрогнула твердь!
Но, увы, между жизнью и смертью по прежнему – смерть,
И, наш маленький мир, где бушуют слепые ветра…
              Ты недавно мне снился. Ах, да! Это было вчера.

Мой Июнь, ты погиб в октябре… слишком поздно жалеть.
Ты пришёл в этот мир налегке, босиком, без билета.
И, быть может, кондуктор – судьба осерчала на это,
И сняла тебя с рейса, а ты не проехал и треть…
              Мой Июнь, ты погиб в октябре… слишком поздно жалеть.

05.10.2011 г.